afisha.nyc 21
были для меня и для художника достаточно
большие деньги.
А потом случилось второе важное событие.
Музей Гуггенхайма открывался после рекон-
струкции, и мне предложили работать на
выставке «Русская утопия» — нужны были
люди, которые говорили бы по-русски, потому
что ожидали, что будет много русских тури-
стов. Я тогда познакомился с парой русских
художников, достаточно известных. Дальше
уже все пошло как снежный ком: мне пред-
ложили организовать несколько выставок
художников постсоветского пространства.
Одна из первых была в Художественном музее
университета Джонса Хопкинса в Балтиморе. Я
сделал выставку с четырьмя русскими худож-
никами. О выставке написали большую ста-
тью в местной газете, и дальше пошли другие
предложения. Можно сказать, что с тех пор
и началась моя карьера — дело, которым
я занимаюсь вот уже 25 лет.
И это в итоге привело к открытию соб-
ственной галереи?
Мои новые друзья, в основном коллекцио-
неры, предложили мне создать фонд для про-
движения восточноевропейского искусства из
всех 15 республик бывшего Советского Союза.
Так, в 1993 году я организовал свой фонд
«Искусства бывших советских государств». И
уже через фонд стал проводить все больше
выставок в музеях и университетах Америки
и Европы. Возил выставки даже в Россию — в
Третьяковскую галерею и Русский музей. Но в
основном, конечно, выставлялись в США. Мы
публиковали каталоги и книги, о нас писали
газеты и снимали материалы для теленовостей.
Это было уже международное признание.
А в начале 2000-х начался большой бум на
русское искусство. Тогда я начал работать с
такими аукционными домами, как Sotheby's,
Phillips и Bonhams и прочими.
А почему, на ваш взгляд, в 2000-е возник
спрос на русское искусство?
Тогда начался невероятный подъем русской
экономики, и многие русские олигархи начали
покупать картины своих художников. То же
самое происходило в Китае, Бразилии, Индии.
Такие события всегда приводят к подъему
искусства своей страны — это такой клас-
сический и неизбежный процесс: если соб-
ственные олигархи начинают покупать и
продвигать искусство, сразу поднимаются
цены. Во-первых, спрос, во-вторых, это ста-
новится модным — и начинается бум. Цены
за несколько лет поднялись в несколько раз.
Это был важный и уникальный процесс, потому
что тогда русское искусство вышло на между-
народный рынок. И вот тогда, спустя 15 лет
после начала своей деятельности, у меня
появилась возможность открыть галерею.
Русские олигархи и коллекционеры
покупают русское искусство — это
логично. А американцы? Они тоже ваши
клиенты?
На самом деле коллекционеру все равно, это
русский художник или нет. Есть четко нацелен-
ные коллекционеры, которые ищут известные
имена, знают чего хотят и готовы за это пла-
тить. А есть большой процент американских
коллекционеров, которые просто ищут что-то
интересное и покупают то, что им нравится. В
такой ситуации им обычно все равно, извест-
ный это художник или нет, но если он еще и
известный — это как приятный бонус.
Есть ли такие таланты, которые вы
открыли? Как вы находите художников?
Как понимаете, что произведет впечат-
ление, а что нет?
Я работаю с крупными и известными име-
нами постсоветского пространства, редко
беру начинающих, только если вижу, что они
очень талантливые. Конечно, если я берусь
за художника, его цены растут. Так, когда я
занялся карьерой Натальи Нестеровой, цены
на ее картины выросли в несколько раз. Сей-
час я начал работать с художниками из Киева.
Это Николай Бабак и Евгений Матвеев, они
работают вместе — в арт-тандеме "БМ Бабак-
Матвеев". Я считаю, что они очень интересны,
и буду заниматься созданием их международ-
ной карьеры. Сейчас в моей галерее как раз
проходит их персональная выставка — впер-
вые в США. Она будет продолжаться до июня.
Какие ваши дальнейшие планы?
Дальше я открою групповую выставку, где
будет не только много молодых художников,
но и крупные звезды. Для молодых мастеров
это большой шанс: если дилер верит в моло-
дого художника и начинает выставлять его
рядом с мэтрами, это в принципе часть соз-
дания его карьеры. Я думаю, надо помогать
талантливым людям.